Неточные совпадения
Но Аркадий уже не
слушал его и убежал
с террасы. Николай Петрович посмотрел ему вслед и в смущенье опустился на стул. Сердце его забилось… Представилась ли ему в это мгновение неизбежная странность будущих отношений между им и сыном, сознавал ли он, что едва ли не большее бы
уважение оказал ему Аркадий, если б он вовсе не касался этого дела, упрекал ли он самого себя в слабости — сказать трудно; все эти чувства были в нем, но в виде ощущений — и то неясных; а
с лица не сходила краска, и сердце билось.
Разнообразно варьируя эту мысль, украшая ее множеством цитат, он искусно скрывал словами ее изношенность, дряхлость, убеждался, что его
слушают внимательно, относятся к нему
с уважением.
После этой сцены Клим почувствовал нечто близкое
уважению к девушке, к ее уму, неожиданно открытому им. Чувство это усиливали толчки недоверия Лидии, небрежности,
с которой она
слушала его. Иногда он опасливо думал, что Лидия может на чем-то поймать, как-то разоблачить его. Он давно уже замечал, что сверстники опаснее взрослых, они хитрее, недоверчивей, тогда как самомнение взрослых необъяснимо связано
с простодушием.
Он сначала сильно намылил голову исправнику за дорогу, по которой вчера ехал. Исправник стоял
с несколько опущенной, в знак
уважения и покорности, головою и ко всему прибавлял, как это встарь делывали слуги: «
Слушаю, ваше превосходительство».
—
Послушайте, князь, я остался здесь со вчерашнего вечера, во-первых, из особенного
уважения к французскому архиепископу Бурдалу (у Лебедева до трех часов откупоривали), а во-вторых, и главное (и вот всеми крестами крещусь, что говорю правду истинную!), потому остался, что хотел, так сказать, сообщив вам мою полную, сердечную исповедь, тем самым способствовать собственному развитию;
с этою мыслию и заснул в четвертом часу, обливаясь слезами.
Володя на днях поступает в университет, учители уже ходят к нему отдельно, и я
с завистью и невольным
уважением слушаю, как он, бойко постукивая мелом о черную доску, толкует о функциях, синусах, координатах и т. п., которые кажутся мне выражениями недосягаемой премудрости.
«Мой дорогой друг, Поль!.. Я была на похоронах вашего отца, съездила испросить у его трупа прощение за любовь мою к тебе: я слышала, он очень возмущался этим… Меня, бедную, все, видно, гонят и ненавидят, точно как будто бы уж я совсем такая ужасная женщина! Бог
с ними,
с другими, но я желаю возвратить если не любовь твою ко мне, то, по крайней мере,
уважение, в котором ты, надеюсь, и не откажешь мне, узнав все ужасы, которые я перенесла в моей жизни…
Слушай...
При этом перечне лицо Петра Михайлыча сияло удовольствием, оттого что дочь обнаруживала такое знакомство
с литературой; но Калинович
слушал ее
с таким выражением, по которому нетрудно было догадаться, что называемые ею авторы не пользовались его большим
уважением.
— До площади, синьора! Вы
послушайте, как хорошо я вел себя: сначала я вовсе не обращал внимания на их насмешки, — пусть, думаю, они сравнивают меня
с ослом, я всё стерплю из
уважения к синьоре, — к вам, синьора. Но когда они начали смеяться над моей матерью, — ага, подумал я, ну, это вам не пройдет даром. Тут я поставил корзину, и — нужно было видеть, добрая синьора, как ловко и метко попадал я в этих разбойников, — вы бы очень смеялись!
И она снова защебетала, играя своими глазками. Илья
слушал внимательно,
с интересом и
уважением разглядывая её маленькую, стройную фигурку. Такая она маленькая и такая гибкая, надёжная, умная…
— Молчи!
Слушай опытного внимательно, старшего тебя
с уважением! Знаю я — ты всё о богородице бормочешь! Но потому и принял Христос крестную смерть, что женщиной был рождён, а не свято и чисто
с небес сошёл, да и во дни жизни своей мирволил им, паскудам этим, бабёнкам! Ему бы самарянку-то в колодезь кинуть, а не разговаривать
с ней, а распутницу эту камнем в лоб, — вот, глядишь, и спасён мир!
Он упрашивал сельских учителей внедрять ученикам
уважение и любовь к лесу, подбивал их вместе
с деревенскими батюшками, — и, конечно, бесплодно, — устраивать праздники лесонасаждения, приставал к исправникам, земским начальникам и мировым судьям по поводу хищнических порубок, а на земских собраниях так надоел всем своими пылкими речами о защите лесов, что его перестали
слушать.
На десятом году подружилась она
с этой девочкой, тайком ходила к ней на свидание в сад, приносила ей лакомства, дарила ей платки, гривеннички (игрушек Катя не брала), сидела
с ней по целым часам,
с чувством радостного смирения ела ее черствый хлеб;
слушала ее рассказы, выучилась ее любимой песенке,
с тайным
уважением и страхом
слушала, как Катя обещалась убежать от своей злой тетки, чтобы жить на всей божьей воле, и сама мечтала о том, как она наденет сумку и убежит
с Катей.
Житель пропустит мимо ушей слова о том, что дом дурен и надо его перестроить, и будет
с притворным
уважением слушать слова строителя о дальнейших распоряжениях и размещении в доме.